Часть 2. Происхождение славянских и русских личных имен
п. 2.5.
В древнееврейских (иудейских) личных именах преобладала религиозная основа. Римляне же особенно любили две вещи: земледелие и право, и поэтому в своих личных именах выразили свою любовь к этим двум предметам.
Идеалом древнего германца был герой, и этот идеал отражается в древнегерманских личных именах – слово «герой» (Held) встречается в множестве личных германских имен. Якоб Гримм (Jacob Grimm) говорит, что предки немцев имели обычай дарить своим новорожденным меч, и приводит из саги об Эгиле известие, как Валькирия приветствовала юношу именем Helgi, что значит счастливый, блаженный, святой, и привела его на то место, где лежал скрытым драгоценный меч, и как Сигмунд (Сигмундр) дает своему новорожденному сыну также имя Helgi и дарит ему также драгоценный меч.
Если собрать все имена, говорит Карл Вейнгольд (Karl Weinhold), которыми германцы называли своих женщин, то увидим, что они смотрели на женщину, как на источник радости и любви, требовали от нее, чтобы она богато была наделена телесными и духовными совершенствами, чтобы она по красоте уподоблялась богам и звездам, по силе и проворству равнялась бы со зверями и птицами, даже на поле сражения она стояла около своего мужа, и ее мудрый совет и умная речь становились известными целому народу. Из собственных имен германских женщин мы узнаём то высокое значение, какое имела женщина у германцев. Смысл и значение этих имен высоки и благородны, и ни одно из них не имело безнравственного или низкого значения, и ни одно них не намекает на низкое положение женщины в германском мире. Во всех именах дышит свобода, знак того, что между германцами не было несвободных.
Уважение славянина к семье в ущерб развития его личности, исчезновение личности в родстве, семье, благоговение к дедине (то есть к дедам) и отчине (то есть к отцам), доходящее до того, что по имени место дают, а по изотчеству (то есть по отчеству) жалуют, что при первой встрече человека с новым лицом спрашивают: «ты скажешь мне, молодец, свою дедину, отчину», выразилось и в личных именах славянских. Вот почему у славянского племени такое богатство личных и местных имен с отчественными окончаниями! (то есть с окончаниями на ич, вич). В песне из сборника Киреевского попадается: «ты скажешь, молодец, как именем зовут, a по имени тебе можно место дать, по изотчеству пожаловати».
Такими именами покрыта вся земля славянская; вы их услышите в России, Богемии, Сербии, Польше, Черногории, Болгарии, Померании и Далмации. Это такая крепкая привычка, унаследованная от предков, что славянин и татарина назовет Шахалеевичем, и немца величает Карловичем и Фридриховичем, даже самого иудейского царя Давида почтет Иессеичем или Евсеевичем.
Недостаток наших собственных исследований и отечественной литературы относительно личных имен частично возмещается трудами исследователей у соплеменных нам народов, как то: чехов, сербов и поляков и других славянских племен. Чехи в словаре Юнгмана, сербы – Караджича, поляки в Словнике Линде имеют богатое собрание своих личных имен. Но, кроме того, у каждого из этих народов есть особенные собрания именно только личных имен, у чехов – Палацкаго, у поляков – Яблоновского, у сербов – Пачича или Коллара.
2.6.
Для полноты нашей монографии мы здесь считаем нужным сказать несколько слов о том, как давались личные имена у славян, т. е. кто давал имя младенцу и в какой день по его рождении, и одно ли или несколько личных имен давались одному и тому же лицу?
У германцев отец имел полное право распоряжаться судьбой новорожденного младенца. Если он объявлял, что хочет оставить жизнь своему дитяти, то брал его на руки, кропил водой и нарекал ему имя // как пишет Якоб Гримм //. Но кто у наших славянских предков давал имя новорожденному младенцу, на это мы не находим таких ясных и точных указаний, какие имеются об этом у германских племен.
В работах Коллара и Добнера утверждается, что наречение имени младенцу у славян было правом отца. Но есть свидетельства (например, у Ф.И. Буслаева) того, что у славян имя младенцу еще в ХII-м веке давали волхвы и чародеи, которые сопровождали это наречение известными волхвованиями и чародеяниями. К волхвам, кстати, обращались и по другим поводам: «а еже взболят, к волхвом несут, а не к попови на молитву».
Что касается времени, когда славяне давали имя новорожденному младенцу, то об этом также мнения расходятся. Татищев, Арцыбышев, Соловьев и Лавровский утверждают, что в язычестве, то есть в дохристианский период славяне нарекали имена своим детям при постригании волос, а именно на 7 году от их рождения. «Подстригание и на коней сажание, говорит Татищев, княжеских детей в седьмой год от их рождения есть древняя традиция славянских князей, сопровождаемая очень торжественным ритуалом, в ходе которого ребенку нарекали имя, как читаем у Кромера и других польских историков о подстригании Лешка, первого князя Польского (Стрыйковский, кн. 4, гл. 4). Эта традиция долгое время сохранялась и в христианстве. Имеется письменное свидетельство о подстригании Георгия, сына великого князя Иоанна Васильевича, что «по прошествии семи лет его на седле со стрелами подстригали и на конь посадили, притом же люди знатные, власно как при крещении кумовья бывали».
Однако есть документальные свидетельства того, что и до семилетнего возраста князья наши уже являются с личным именем. Да и самые постриги, при которых, по мнению Татищева, давалось имя дитяти, не всегда совершались на 7-м году от рождения младенца, но иногда на 4-м, на 3-м и на 2-м году. // Так Погодин приводит следующие примеры: «1192 г. быша постригы у великого князя Всеволода, сына Георгиева, внука Володимира Мономаха, сыну его Георгеви, в городе Суждале; того же дни и на конь его всади, и бысть радость велика в граде Суждале (а Георгий родился 1188 г., следовательно был 4-х годов, а не 7-ми). 1212 г. быша постригы у Константина, сына Всеволожа, сыном его Василку и Всеволоду (а Василько родился 1209 г., а Всеволод 1210), значит, один был 3-х, а другой 2-х лет. //
Следовательно, ранее 7-ми летнего возраста дитяти нарекалось и имя. Притом же в наших летописях часто говорится, что имя младенцу наречено при рождении, а не при постригах: например, родися у Игоря (Святославича) сын месяца Октября в 8-ый день, и нарекоша имя ему Володимер; родися Ярославу сын и нарекоша имя ему Ростислав.
По принятии славянскими племенами христианства мы видим, что наречение славянского или древле-языческого имени происходило при крещении младенца, а христианского – при миропомазании, – так, по крайней мере, было у чехов (об этом говорится у Палацкого), – но мы не имеем никаких исторических оснований утверждать, что крещение совершалось на 7-м году возраста младенца, или спустя довольно много времени после его рождения, а напротив, по большей части в 8-ой день по его рождении; а потому с большой вероятностью можно заключать, что и в язычестве у славян имя младенцу давалось или сразу при его рождении, или спустя немного времени после рождения. // в одном историческом документе было написано так: … как точнее скажу: имя только то действительное, которое дается при рождении, попом, по святцам во имя святого … //
Ведь трудно представить, чтобы отец и мать своего сына или дочери до 7-летнего возраста не называли никаким именем, а довольствовались местоимениями: ты, он, она. А вероятнее предположить, что имя, данное младенцу при рождении или немного позже него, не было авторизовано до самого момента постригов, оно было хорошо известно членам семьи, но оставалось неизвестным для посторонних. Постриги для славянина были торжественным вступлением в общественную жизнь, заявлением о том, что прибыл новый член общины. Вспомним при этом, что дитя до постригов заключено было в стенах дома, находилось в руках женщин, и только с постригов, как замечает Татищев, переходило из рук женщин в ведение мужчин, следовательно, с этого только времени оно становилось известно обществу под известным именем.
Сколько имен славяне давали своим детям? По большей части давали одно собственное имя одному лицу; но есть примеры, хотя и редкие, что иногда одно лицо имело два языческих или славянских имени. Так князь болгарский Богор или Борис, нареченный в крещении Михаилом, носил другое языческое имя Владимир. Сын Остромира назывался двумя славянскими именами: Пореем и Вышатой. Рогнеда, дочь Рогволода, называлась еще Гориславой // Болтин И.Н. (1735-1792, российский историк, академик) //.
2.7.
Появление нового члена в семействе составляет самый важный момент в семейной жизни и пробуждает в родителях этого нового члена самые разнообразные ощущения и многоразличные помыслы. В эти минуты их ум и воображение начинают действовать самым усиленным образом; в них производит возбуждение и сам новый член семейства, и окружающие его в эту минуту предметы, и время его появления на свет Божий, и его особенности – внешние ли то, или внутренние, – и мир внутренних помыслов, родившихся в душе родителей в момент явления новорожденного, и случайная мысль, внезапно представившаяся их уму и воображению.
Отсюда в эту минуту все бывает знаменательно для родителей младенца, начиная от его крика, цвета волос до пустого предмета, случайно бросившегося в глаза родителей в эту минуту; все может подавать повод для наречения ему имени. Этим, конечно, объясняется все разнообразие и вся причудливая пестрота и разнохарактерность тех понятий, которые заключаются в корнях личных имен.
Нарекатели имен очень мало заботились, чтобы личные имена имели явный смысл и были грамматически правильными. Они просто выбирали слово, как символ, отличающий одного члена семейства от других. Имя было совершенно условным знаком, понятным только немногим окружающим людям, а часто одним только родителям. Оттого-то мы и находим как у германских, так и славянских народов множество имен, как бы не имеющих смысла и значения. Таковы, например, имена Бабо (Вabo), Бобо (Вobо, Воvo), Дадо (Dadо, Dando, Dindо), ….
Работа по определению понятий, выражаемых славянскими именами, затруднена тем, что нам приходится вращаться в области догадок и предположений, при отсутствии твердых фактов. Сегодня, например, невозможно сказать с полной определенностью, какой смысл и какие понятия были в головах наших предков, когда они давали детям имена, взятые от слава, мир, свят?
Мы до сих пор спорим о значении имен Святослав, Владимир, Станислав и т.п. Все мы до сих пор не выходим из круга догадок и предположений, когда стараемся определить смысл подобных личных имен. Кроме значения корней немалым препятствием к определению истинного смысла имени может служить трудность понимания взаимного отношения соединяемых членов между собой, то есть который из членов служит определяющим и который определяемым.
К этому добавляется еще то обстоятельство, что большая часть не только составных имен, но даже и простых, в домашнем и в общественном употреблении являются в сокращенной или так называемой уменьшительной форме, в которой совершенно теряется, изглаживается истинный облик имени и его настоящий образ, причем настолько, что в такой новой форме трудно бывает признать первообраз имени.
Например, нужно особенное и близкое знакомство с обычаями славянских племен, чтобы узнать в Дане Богдана и Продана, в Раде – Радослава и Радована, в Мирше – Михаила, в Корейше – Корислава, в Святоше – Святослава, в Пехе – Петра, Юхне – Юрия, в Оне – Ивана и т.п.
Наконец, вторжение в область народных славянских имен таких, которые заимствованы из христианства, очень затрудняет доступ к определению истинного смысла личных имен. Узнайте в болгарском Одре христианского Феодора, в краинском Арне или Ярнее христианского Варфоломея, в малороссийском Палыконе Пантелеймона, в Присе – Евфросина, в великорусской Симе – Серафиму!
Нередко случается, что одна часть личного имени христианского происхождения, а другая – славянская, народная. Части эти связаны между собой, по видимому, только внешним образом, а внутренняя связь их для нас остается загадкой и неразрешимой тайной. Таковы имена: Петрослава, Павлимир, Христивой и т.п. Далее, многие личные славянские имена и христианские созвучны и почти одинаковы по внешней форме, но весьма различны по значению, например, Мирон и Мирен, Тихон и Тиха – Тихой, Каллиник и Калина, Вукол и Вук, Лука и Лучка, Лавр (христианское имя, происходящее от названия известного дерева), и Лавр (от славянского лаврить – дуть попутному ветру). Кто с уверенностью скажет, по каким корням – христианским или народным нужно определять значение подобных имен?
Внутренние причины трудностей в определении значений личных славянских имен происходят от самого свойства этих имен. Внешние причины заключаются в искажении имен иностранными писателями.
Прежде всего, славянские личные имена становятся нам известными из сочинений древних греков и латинян (римлян). Но эти народы, не имея в своих алфавитах букв для выражения тех, по их выражению, варварских звуков, которые звучали в славянских личных именах, старались эти звуки выразить теми средствами, которые представлял им их алфавит, а для этого они употребляли или буквы, близко подходящие по звукам к славянским, или употребляли несколько букв для выражения одного славянского звука; во всяком случае, при таком процессе писания славянских личных имен, они уже являлись под пером этих отцов нашей истории в преобразованном виде, утрачивали свою первобытную чистоту; варварское имя, столь неприятное для образованного уха грека или римлянина и столь трудное для его языка, звучало под их пером уже не то по-гречески, не то по-римски, – но только не совсем по-славянски.
Одна из проблем связана с тем, что некоторые славянские личные имена становятся нам известными из сочинений древних греков и латинян (римлян). Но эти народы, не имея в своих алфавитах букв для выражения тех, по их выражению, варварских звуков, которые звучали в славянских личных именах, старались эти звуки выразить теми средствами, которые представлял им их алфавит, а для этого они употребляли или буквы, близко подходящие по звукам к славянским, или употребляли несколько букв для выражения одного славянского звука; во всяком случае, при таком процессе писания славянских личных имен, они уже являлись под пером этих отцов нашей истории в преобразованном виде, утрачивали свою первобытную чистоту; варварское имя, необычное для образованного уха грека или римлянина и столь трудное для его языка, звучало под их пером уже не то по-гречески, не то по-римски, – но только не совсем по-славянски.
2.8.
Но в искажении славянских личных имен немцы превзошли греков и римлян. «Славянские имена, говорит П.Й. Шафарик, так испорчены и изуродованы германскими писателями, что нужно обладать особенным искусством и навыком, чтобы открыть настоящее произношение и смысл оных // см. Шафарик: «Славянские древности», перевод О. Бодянского //. Большая часть искажений произошла от невежества и нерадения переписчиков, не знавших языка славян, а частично от недостатка возможностей латинского алфавита для передачи всех славянских звуков.
Главнейшие отступления следующие:
1) обращение а в e: Redigast, Jerslef, Вrennaborg, Кemnitz, Jesne; или в ie: Riedavici (Radovici), Riedegast; е в i: Вrizani, Nimic, Nimirus, Тribus, Рrizlava, Вrisevitz; или о в e: Gestimulus, Gestici, Debragorа, Вobowe, Воsowe, Сrussove; или в i: Вidrici; или обыкновеннее всего в u:. Кurice (у Гельмольда Кorec), Вuguslaus, Zutiburе (Святобор), Luterbuk, Lutebugh, Рudglowe, Рudgoviz; и в eu: Leutici; у (ы) в ui, iu: Nezemiuscles, Вuistici, Тabomiuzt, Gotzomiuzlus, впоследствии в е: Mogela, Kame.
2) Неодинаковое и не полное означение носовых гласных, твердых и мягких окончаний.
3) Употребление твердых k, p, t вместо средних g, b, d, и наоборот: Luterbuk, Lutterbock, Рober вместо Вober («Бобер), Арodritae вместо Воdrici, Рresuizа вместо Вreznicа, Тragovit вместо Dragovit, Тhrasuko вместо Drazkо, Вrot вместо Вrod, Роdgorizi и Рudgoriz, и опять: Wozob вместо Osер, Osур, Вlussо (кое-где Рlussо), Вolani вместо Рolani, Uzda вместо Ustje, Rоdibernus вместо Ratibor.
4) Замена шипящих с, s, č, š, ž простыми с, s, z, или сложными cs, cz, sz, sc, zc, zs, sch без всякого правила и последовательности, что производит чрезвычайную трудность в объяснении названий.
5) Обращение w в b, и наоборот: Вethenici вместо Wetnici; Вezelin вместо Wezelin.
6) Прибавление слогов d, g, р где и как попало, напр. Вrenduburg вместо Вranibor, Smedlingi вместо Smolinci; Рraedenecenti вместо Вraničevci, Niempsi вместо Némci и т.д.
Но мы должны упомянуть здесь и о такой причине искажения немцами славянских личных имен, о которой умалчивает Шафарик, но мы молчать почитаем неуместным: это намеренное и систематическое искажение, онемечение славянских имен. Немцы вообразили себе, что выполняют по отношению к славянским племенам педагогически-образовательную роль, и стремятся свою немецкую образованность пересадить на славянскую почву. Последнее слово этого педагогического опекунства есть замещение славянского элемента немецким до того, чтобы у славян и названия местностей, и их личные имена преобразились в немецкие. Отсюда под пером немецких писателей Борисы превращаются в Мoрицoв, Владимиры в Вольдемаров, Мужики в Мuskan, Езеро – в Sее, Козле в Коsel, Злой-Комаров в Seхtenberg, Буков в Нoheu-Вuckа и т.п. // см. Гильфердинг, «Народное возрождение Сербов-Лужичан в Саксонии» //.
Однако во многих случаях смысл имен и их значение так ясно обнаруживаются, что не требуют от исследователя больших усилий, чтобы определить и понять этот смысл; более близкое и короткое знакомство с памятниками, в которых встречаются славянские личные имена, и с той манерой, какую употребляли иноземцы в изображении этих имен буквами своего алфавита, дают нам также возможность правильно читать в их сочинениях личные славянские имена, а следовательно, и приблизительно верно понимать смысл этих имен.
Читать дальше:
Часть 3. Смысл и значение славянских личных имён.
Часть 4. Простые и составные славянские имена. Корни славянских имён.